В огромной двусветной палате, между узорчатыми расписными столбами,
стояли длинные столы в три ряда. В каждом ряду было по десяти столов, на
каждом столе по двадцати приборов. Для царя, царевича и ближайших любимцев
стояли особые столы в конце палаты. Гостям были приготовлены длинные скамьи,
покрытые парчою и бархатом; государю - высокие резные кресла, убранные
жемчужными и алмазными кистями.
Пока гости кушали, слуги разносили ковши и кубки с медами: вишневым,
можжевеловым и черемховым. Другие подавали разные иностранные вина: романею,
рейнское и мушкатель. Особые стольники ходили взад и вперед между рядами,
чтобы смотреть и всказывать в столы.
Напротив князя Серебряного сидел один старый боярин, на которого царь, как
поговаривали, держал гнев. Боярин предвидел себе беду, но не знал какую и
ожидал спокойно своей участи. К удивлению всех, кравчий Федор Басманов из
своих рук поднес ему чашу вина.
- Василий-су! - сказал Басманов, - великий государь жалует тебя чашею!
Старик встал, поклонился Иоанну и выпил вино, а Басманов, возвратясь к
царю, донес ему:
- Василий-су выпил чашу, челом бьет!
Все встали и поклонились старику; ожидали себе и его поклона, но боярин
стоял неподвижно. Дыхание его сперлось, он дрожал всем телом.
Внезапно глаза его налились кровью, лицо посинело, и он грянулся оземь.
- Боярин пьян, - сказал Иван Васильевич, - вынести его вон!
Шепот пробежал по собранию, а земские бояре переглянулись и потупили
очи в свои тарелки, не смея вымолвить ни слова.
Серебряный содрогнулся. Еще недавно не верил он рассказам о жестокости
Иоанна, теперь же сам сделался свидетелем его ужасной мести.
